Русские люди, помимо своей воли оказавшиеся вне России, в большинстве своем не отвернулись от Отечества, а продолжают жить его интересами, его болями и радостями. Мы внимательно следим за тем, что происходит в нашей Отчизне, разделяем ее беды и утраты, озабочены ее проблемами, одобряем Ваши усилия, направленные на укрепление государственности…

Нам кажется, что главная трагедия нашего Отечества – в его расчленении, главная проблема – отсутствие подлинного патриотизма в мышлении и действиях многих оказавшихся у власти лиц, в их циничной меркантильности, корпоративности, приведших к тотальной коррумпированности, не позволяющей, как говорится, ухватить основное звено и извлечь всю цепь событий и проблем из трясины бесконтрольности.

Не поставила кавычки специально, чтобы эти строчки были вами, читатель, восприняты живее, ярче, современнее. Два предыдущих абзаца Владимир Терехов написал еще в уже далеком от нас 2001 году. И адресовал их тезке – президенту России Владимиру Путину. И от своих тех мыслей не отрекся – подтвердил их, включив восемь лет спустя в свой двухтомник «Спасибо, жизнь…».

Владимир Терехов

Практически повторил их и сегодня в уютном зальчике симферопольской библиотеки им.Пушкина, когда я его спросила: о чем или о ком надо грустить? «Россию надо спасать, чтоб дураков было меньше»…

Под словом Россия он понимает совсем не Российскую Федерацию, он не отделяет Украину от России, ссылаясь на то, что «моя мать – украинка, мой отец – сибиряк… две любви, два наречия, только сердце одно… какой хирург, какой мясник меня разделит?!».

Какой Бог талантище дал человеку – делать личное гражданским, выстраданное – политическим… Нынешний косноязычный политик стал бы долго рассуждать о геополитической неотделимости и стратегической направленности обоих государств, а поэт, который на Руси всегда был больше, чем поэт, скажет просто – «какой мясник»… и вы вздрогнете. И остановитесь на лету: Боже, просвети вожаков наших, куда тащат они нас, темных, в какую бездну…

 

 

Когда Владимир Павлович нашел мой номер в своем телефоне, приглашая на свой юбилей, я бродила по Киеву, наутро его поздравляла, увы, «дистанционно» – страшно сказать — с 75-летием. Ответила жена, Наталья Петровна: мол, Терехов за рулем, ответить не может. А сегодня в библиотеке смотрела на него и думала – ну ладно, 55, на это еще соглашусь, не больше!

И не по внешнему виду – по состоянию души. «Я вот вам сейчас найду это стихотворение», – истово роется в сборнике, находит, читает. Но не так читает, как многие его собратья по перу – с подвыванием и отрешаясь от всех, а как бы пробуя каждый звук на аудитории: слушают? Идет? Откликаются?

Слушают! Половина зала — студенты филфака, сидят не шелохнувшись. Потому что поэзия. Настоящая.

Мгновенны мы. Но почему

Мир бесконечен?

Кто верен веку своему,

Тот вечен.

Попробуй ближнего пойми.

Имей участье.

Ведь справедливость меж людьми:

Вот – счастье.

Случится ложь, обложит нас

Из всех орудий.

Ожесточать не надо глаз:

Ведь – люди.

Не позволяй им жить во зле

Среди напастей.

Борьба за счастье на земле:

Вот — счастье.

Нам обольщаться не к чему:

Рублём, успехом…

Будь верен долгу своему:

Быть человеком.

Служить без отдыха и сна

Земле, Отчизне,

И есть достойная цена

Жизни.
 

Эти строчки представили слушателям ведущие.
Но многие читал он и сам. Как подметил друг Владимир Грачев, все в этих строчках «вроде бы» – вроде о природе, вроде о любви, вроде о жизни. Но не забываем правило «…больше чем поэт»: Терехов не пишет только «о природе». У него если о природе – то и о человеке в этой природе. Если о женщине – то не только про любовь…

В 75 его лет уже можно сказать: Терехову повезло – его самые активные годы пришлись на самое бурное время. И это сейчас о нем больше говорят как о поэте – а чуть раньше, а это было еще так недавно!, о нем говорили как о председателе Русской общины Крыма – он был одним из ее основателей. Про него писали, да и он сам писал!, что нельзя строить Крымскую АЭС там, где нет уверенности, что будет она покоиться на тверди, а не на плавунах…

Раиса Царёва-Форост, коллега по поэтическому слову

«Чувствую себя узелком, завязанным на памяти людской», – вот как он себя сегодня ощущает. Связать эту память, заставить идти в сад, а не из сада…

Как сельский пацаненок стал философом? Работал… Прежде всего над собой. Не уставая и не останавливаясь. Регалии и награды приходили своим чередом – но разве для них он работал? «Стихи рождаются от потрясения, и не всегда это потрясение положительное», – это из сегодняшнего моего блокнота, еле успевала записывать при внезапно отказавшем диктофоне.
«Помню войну, но невнятно, и не у кого уже спросить, что это было… Во мне засело фронтовое детство…».

«Вот говорят: Бог накажет. А как тот, кого наказывают, поймет, ЗА ЧТО его наказывают?».

 

Владимир Грачев

Почему, спрашиваю, назвали встречу «Остался я самим собой» – или менялись до неузнаваемости? Или кто заподозрил вас в некой измене самому себе? Недоуменно пожал плечами: да нет, всё правильно – остался оптимистом, хоть жизнь и полосатая выдалась – но это как у всех. Всю жизнь уверен: без разлук не было бы и радости встреч. «Общий знаменатель – жить интересно, жить стОит»…

Еще один друг, Валерий Митрохин, с которым когда-то в одно литературное объединение ходили (только Терехов его возглавлял, а Митрохин у него учился), подтверждает: да, он такой, оптимист по жизни: «Он один из самый целомудренных поэтов, он очень цельный, как был философом еще в юности. Таким и остался».

В 75 можно быть глубоким стариком и жизненные интересы свести к клею «кореге», о котором нам каждый час вдалбливают в мозги через телевизор. А можно писать такие строчки:

…Вы нас диаспорой зовете.

Гибридным семенем дразня –

Смахнет на жизненном излете

Нас мясобойная грызня?..

 

Мы не диаспора, не семя!

Мы – корни древние Руси…

Мы от краюшки до веселья

Подельчивы – лишь попроси…

Владимир Павлович, долгих вам лет жизни, толстых сборников, тучных строк… Мы с вами! Спасибо, что вы у нас есть…

 

Наталья Гаврилева,