СИМФЕРОПОЛЬ.
НАСТУПИЛ 1920 ГОД.

Зима 1920 года была на редкость холодной. В осаждённом красными войсками белом Крыме царили грабежи, ночные налёты, страх, отчаянье, голод... Кто-то пропивал последнее, а кто-то из-за невыносимой тоски, под пьяную лавочку пускал себе пулю в висок.

Где-то в Новороссийске в панике садились на пароходы остатки деникинских войск, сотни и тысячи из которых растекаются потом по всему свету. Но вначале они попадут в Крым. В этот последний осколок старой России.

Неуверенность в своём ближайшем будущем охватила белый стан. Все принялись искать панацею в новом вожде, свободного от ошибок прежнего белого руководства. Окончательно был потрясён авторитет бывших царских генералов. Но опять-таки – всё громче в военной среде говорили о генерале Врангеле, совершенно справедливо упрекавшего из Константинополя в своих письмах генерала Деникина за чрезмерную жестокость, неправильную земельную политику, за неумение найти контакт с рабочими, с местными демократами. Понятно, что Главнокомандующий упёк строптивца к туркам не столько за его довольно-таки либеральную программу, сколько за явные поползновения к власти.

Тем временем хозяевами в Симферополе почувствовали себя молодые офицеры Симферопольского пехотного полка. Почти все они были местными жителями, призванными из числа недавних студентов и гимназистов, ещё не нюхавших пороха. За плечами – лишь ускоренные курсы юнкерского училища.

И зачем им Врангель, когда у них есть свой кумир – молодой, подающий надежды капитан Михаил Орлов. Рослый, широкий в плечах, Орлов сумел буквально влюбить в себя недавних гимназистов. Они за него готовы были стоять горой! Его уважали, ему подражали, вслед за ним хотели иметь собственное мнение, не трепетать перед каждым генеральским погоном, вести себя достойно за бокалом шампанского. И если в белом тылу в последние месяцы обороны Крыма царили вакханалия, пьянство и безверие, охватившие все слои общества, то в орловском полку наблюдался полный порядок: все экипированы, сыты, дисциплинированы.

Капитан Михаил Михайлович Орлов лично сформировал в самые сжатые сроки Симферопольский пехотный полк.  При этом он уже вынашивает честолюбивые и далеко идущие планы: вырвать власть из рук разложившейся (по его мнению) генеральской камарильи, и вдохновить русскую молодёжь на новые подвиги против красных.

МЯТЕЖ!

И, вот, в январе 1920 года капитан Орлов отдаёт приказ: арестовать военное и гражданское руководство Симферополя, генералов отдать под суд, произвести набор в добровольческие полки лиц из числа крымской молодёжи, укрепить фронт против красных, создать Крымскую республику. Да, богат был век ушедший на столь решительных людей… 

Его полк был ему предан и подчинился беспрекословно. Немедленно были произведены аресты. Правда, при этом пришлось заручиться поддержкой молодого князя Романовского, который был пасынком великого князя Николая Николаевича. Молодые офицеры друг друга быстро уразумели.

Вскоре все имевшиеся в Симферополе боеприпасы и продовольствие перешли под контроль орловцев. Генерал Яков Слащёв, сдерживавший натиск красных у рубежей Перекопа, был просто взбешён:

«Капитана Орлова – ко мне, живого или мёртвого!» – требовал Слащев от своих подчинённых.

А тут ещё адъютант Слащёва доставляет из Симферополя воззвание Орлова и вручает его лично генералу. А в нём чёрным по беломунаписано: «…Долой провалившихся, разложивших белый стан пьяниц, кокаинистов – генералов! Знайте все, что генерал Май-Маевский пропил армию, а генерал Слащёв её расстреливает, вешает и порочит…».

Круто!

Большевики тут, как тут. Зевать они не стали и тут же предложили Орлову переговоры насчёт совместных действий против генерала Слащёва. Но Орлов не для того взял власть у белых генералов, которым он перестал с высоты «капитанского мостика» доверять, чтобы отдать её красным. Он остался убеждённым ревнителем белой идеи, готовым за неё бороться до последней капли крови, но без генералов и вообще «без старых п…в». Орлов решительно отверг предложение красных, навязывавшихся ему в союзники. Мало того, он пригрозил скорую расправу над ними, – как только он решит «свои проблемы с генералами».

Слащёв решил умерить свой пыл и вызвать капитана Орлова на переговоры через полковника Протопопова. В крымский конфликт вмешался сам генерал Деникин, находившийся ещё в Новороссийске. Он потребовал от генерала Слащёва начать переговоры с капитаном Орловым. Оба штаба, новороссийский и джанкойский, принялись обласкивать «молодого Бонапарта» крымского масштаба. Орлов и сам был поражён вниманием к себе и решил, что пришло его время диктовать условия, став третьей решающей силой в Таврии.

На железнодорожной станции Альма начались телеграфные переговоры между противоборствующими силами одного и того же стана. Под давлением генералов капитан Михаил Орлов идёт на компромисс: он отпускает из симферопольской тюрьмы всех арестованных им чиновников, в том числе генералов, но отказался подчиниться. Тогда генерал Врангель, уже прибывший в Крым, лично сводит Орлова со Слащёвым.

Встреча состоялась в центре города перед собором возле обелиска Василию Долгорукову. Для приличия они даже расцеловались (благо, рядом корреспонденты, журналисты). Генерал Покровский заверил Орлова, что никаких репрессий ему не следует ожидать, если он своим полком выступит на фронт. Под звуки духового оркестра полк Орлова погрузился в вагоны и убыл за Перекоп. Но всё испортил неугомонный Яков Слащёв.

Он шлёт капитану Орлову телеграмму, в которой потребовал вернуть из Симферопольского банка деньги в количестве десяти млн. рублей, взятых последним на содержание своего «ограниченного контингента войск». Если же, мол, деньги уже истрачены, то пусть капитан Орлов всего лишь отчитается перед генералом Слащёвым: куда истрачены деньги?

Справедливо? Совершенно справедливо! Но Михаил Орлов отказался отчитываться перед генералами. Он даёт из в Воинки генералу Слащёву в Юшунь телеграмму о том, что вести какие-либо переговоры о деньгах он вообще отказывается. Юшунь отреагировала также телеграфом: сдать полк командиру пехотной дивизии в Юшуне и капитану Орлову лично явиться в штаб корпуса.

«ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД НАСТУПАЕТ…»

Орлов, недолго думая, разворачивает свой полк на 180 градусов и двигается с ним пешим порядком на Симферополь. Вагоны, понятно, теперь ему уже никто не предоставил.

Шёл февраль 1920 года. Метель, морозы, пронизывающий ветер. В Крыму была очень холодная зима.

Слащёв отдаёт приказ полковнику Выграну: с конным полком и восемью орудиями начать преследование орловцев.

По дороге, в районе Сарабуза, на колонну, растянувшуюся по ужасной грязной, расползшейся дороге, после артподготовки двинулась конница. Молодые офицеры-орловцы вели себя молодцом! Но подвели солдаты. Те попросту отказались подчиняться и открыть ответный огонь из орудий по приближающейся коннице. Офицеры, недолго думая, пристрелили за невыполнение приказа восьмерых солдат и сами стали к орудиям. Остолбеневшие солдаты всё же пришли в себя и попросту связали юных героев, как говорится, тёпленькими и отвезли их в ближайший штаб белых.

Сам Орлов бежит с тридцатью офицерами в Бахчисарай и даёт оттуда телеграмму: «Всем, всем, всем…». В ней он обвиняет во всех смертных грехах генерала Слащёва и даже пускается на хитрость, сообщая о том, что белогвардейские части одна за другой переходят на его сторону. В телеграфную «перестрелку» вступает Слащёв. Он информирует Крым о том, что «капитан Орлов – преступник, не имеет офицерской чести, ограбил симферопольский банк, самовольно со своим полком снялся с позиций, оголив фронт перед» и потребовал от всех подчинённых ему войск доставить капитана Орлова живым или мёртвым. Но и в маленьком Крыму нетрудно было скрыться. Вначале капитан Орлов скрывался в одной из немецких колоний на юге Крыма, затем – в лесах Крыма, сколотив там свой бело-зелёный партизанский отряд

РАСПЛАТА

Весенним утром к платформе Джанкойского вокзала подошёл поезд. На одном из вагонов висел большой амбарный замок. Вагон охранялся усиленным нарядом. На платформе показался генерал Слащёв, в сопровождении чинов штаба, движением руки он приказал открыть дверь вагона. В вагоне лежали шестнадцать оборванных, избитых молодых офицеров-орловцев. Руки их были связаны. Щурясь от яркого свет, ворвавшегося в вагон, они поднялись на колени и без страха в глазах смотрели на Слащёва и его свиту. Лицо генерала светилось добродушием, в глазах затаилась точка, отчаянье…

Что, господа, доигрались? Кто скажет, что сделать с вами? – спросил генерал.

Один из совсем молодых офицеров с окровавленной головой подполз к генералу на коленях, смачно выругался по адресу генерала и плюнул на его нарядную серо-голубую шинель. Дрожащей рукой Слащёв достал платок, вытер плевок и махнул рукой. Все пленённые офицеры симферопольского полка были расстреляны на закате солнца в тот же день. Война есть война... По обе стороны фронта хватало своих твердокаменных и безжалостных штыков.

Александр Самарин