Недавно стало известно, что в се­редине мая с офи­циальным визи­том в Россию приезжает глава Русской православной цер­к­ви за рубежом Митрополит Лавр. Как сообщил представитель аппара­та Архиерейского Си­нода РПЦЗ, он продлится две недели, с 14 по 28 мая. На 18 мая намечены пе­ре­­го­воры Митрополита Лавра с Пат­ри­архом всея Руси Алексием II, в хо­де которых будут об­суждаться вопросы, связанные с возможностью вос­соедине­ния двух православных Русских церквей.

Даже первые оглашения о наме­ре­ниях двух пред­­стоятелей Русской православной Церкви – поместной и зару­беж­ной, – прозвучавшие в сентябре про­ш­лого года, были восприняты как сен­саци­онные. Представители церкви остужали журналистов: воссоединение церквей – дело не одного дня. Оно требует встреч, переговоров, согласований, пас­тырских визитов, соборных ре­ше­ний, процесс только начался, а заголовки все равно были воскли­цательными.

И действительно, воссоедине­ние церквей, даже растянутое во времени, – сенсация новейшей ис­тории, событие небезразличное в политическом и меж­дународном смысле. Напомним, что официаль­ное приглашение владыке Лавру со стороны Патриарха Алексия в кон­це сентября передал в Нью-Йор­ке Президент России Владимир Пу­тин во время личной встре­чи.

В Московском патриархате воз­лагают большие надежды на этот визит. По мнению Патриарха Але­ксия, «сегодня нет препятс­твий, ко­торые могут разделить русских лю­дей, живущих в Отечестве нашем и за его пределами». Он подчеркнул, что«с падением коммунистического режима, с установлением ре­ли­гиозной свободы на нашей Родине есть все предпосылки для того, что­бы начать путь к единению, ибо Господь призвал всех нас едиными устами и единым сердцем славить Бога».

Это мнение разделяет и пред­сто­я­тель Русской зарубежной цер­кви, не­дав­но заявивший, что «сей­час государство в России не выступает против религии» и что «во главе Российского государства стоят, люди верующие и искренние». По его мнению, «воссоединение двух час­­тей Русской церкви ускорит пол­ное и окон­чательное возрождение России, а православная Россия зай­мет положенное ей место в семье народов и, быть мо­жет, даже вос­ста­новит и политическое, и нравст­венное равновесие во всем мире».

Россия лишний раз заявля­ет о себе, что она есть частью европейской цивилизации. Ведь приходы Русской православной церкви есть в Евро­пе, Америке, а монастырь близ Сан-Франциско и знаменитого отца Се­рафима Роуза, американца с лицом героев Достоевского, в России знают и любят не меньше, чем россий­ских пастырей. И не западно-ори­ентиро­ванные интеллектуалы, а простые церковные бабушки.

Программа пребывания влады­ки Лавра в России будет чрезвычай­но насыщенной. Предстоятель За­рубежной церкви посетит святые места, в том числе Троице-Сергиеву лавру, Екатеринбург, где побыва­ет на месте расстрела царской се­мьи. Курскую коренную пустынь, где была явлена Курская икона Божией Матери, одна из самых дорогих святынь русского рассеяния.

Впрочем, как сказал в коммен­тарии известный богослов диакон Андрей Кураев, владыка Лавр уже был в России в неофициальных поездках, без всякой тор­жествен­ной помпы ездил по монастырям и провинциальным приходам и знает реальную жизнь православной церкви не понаслышке.

Елена Яковлева, Москва.

Было время, когда его любили противопоставлять Сталину, гу­маниста – деспоту и тирану. На этом противопоставлении вырос XX съезд Коммунистической партии, поднялась вся хрущёвская оттепель и официальное шестидесятничество, с этого начиналась перестройка и её первые бестселлеры вроде пьесы Шатрова «Дальше... дальше... даль­ше!». Могло ли быть иначе, рассуж­дать теперь бессмысленно, но то, что в основе нашего отрезвления лежала связанная с именем и личностью Ле­нина ложь, остаётся горь­ким фактом русской истории и возможным объ­яснением, почему в начале девя­нос­тых страну опять скрутил больше­визм, хоть и с либеральным лицом.

Кто был хуже для России: Ленин или Ста­лин? Оба хуже – вот единст­венно воз­мож­ный ответ. Но всё же требующий уточне­ния. В Ленине было что-то, предугаданное Пуш­ки­­ным. Дворянин, возглавивший бан­дитов и изменивший своему сосло­вию. По роли Дуб­ровский, по сути Швабрин.

Со временем, когда от дворянства на Руси ничего не осталось, проис­хождение проле­тарского вождя сде­лалось не столь важным. Но в 1917 году все воспринималось именно так. «Дворянин Ульянов-Ленин зате­ял в кресть­янской России пролетар­скую револю­цию, – как всегда очень точно расставляя акценты, написал в октябре 1917-го При­швин, причём даже не в дневнике, а в газете «Воля народа». Что бы там ни говорили нас­тоящие учёные, люди и дворянские за­писи, преступ­ление Ленина дворянское и наказы­вать будет его мещанин.

– Убивец! – скажет мещанин».

Эту измену дворянству очень ос­тро почув­ствовал дворянин Иван Бунин, оставивший о Ленине безжа­лостные строки: «Выродок, нравст­венный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей де­ятельности нечто чудовищ­ное, потрясаю­щее; он разорил вели­чайшую в мире страну и убил не­сколько миллионов человек – и всё-таки мир уже настолько сошёл с ума, что среди бела дня спорят, бла­годетель он че­ловечества или нет? На своём кровавом престоле он стоял уже на четвереньках; когда английские фотографы снимали его, он по­ми­нутно высовывал язык: ничего не значит, спорят! А сорат­ники его, так  те прямо пишут: «Умер новый бог, создатель Нового Мира, Демиург!»

И действи­тельно писали, воспри­нимали, спорили. И не только ла­кейс­кие поэты. Пи­са­ли Маяковский, Есенин, Клю­ев. А потом мо­лодые Евтушенко и Вознесенский. «Уберите Ле­ни­на с денег!», «В Лонжюмо сейчас ле­со­пильня».

Впрочем, все это бы­ли заочные письмена. Как бы яро­стно ни писали о Ленине, как ни проклинали его и ни обожествляли, клялись в любви или ненависти, ни­кто из крупных рус­ских писателей XX века за исключением Горь­кого с Лениным не встречался и лично его не знал. Известна лишь очень короткая встреча Ленина с Купри­ным в де­кабре 1918 года, и быть может, купринские слова о нём есть лучшее и самое точное свидетель­ство, объ­ясняющее суть того, кто перевернул Рос­сию:

«Этот человек, такой простой, вежливый и здо­ро­вый – гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоан­на Грозного. Те, при всём сво­ём душевном уродстве, были всё-таки люди, дос­тупные капризам дня и колебаниям характера. Этот же – нечто вроде кам­ня, вроде утёса, кото­рый оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая всё на своем пути. И по­том – подумайте! – ка­мень в силу какого-то волшебства – мыслящий! Нет у него ни чувств, ни желаний, ни инстинк­тов. Одна острая, сухая, непобедимая мысль: падая – уничтожаю».

Вот и уничтожил. Даже смер­тью своей. Смерть Сталина за вычетом его страшных похорон была для большой страны благоде­янием. Ленин своей смертью открыл путь новому террору и прибавил крови и страха.

Что бы ни был призван труп Ленина спаро­дировать – теперь это уже история. Из идола он давно превратился в дряхлый музейный экспонат.

Алексей Варламов